Неточные совпадения
— Ну,
брат Грушницкий, жаль, что промахнулся! — сказал капитан, — теперь твоя очередь, становись!
Обними меня прежде: мы уж не увидимся! — Они обнялись; капитан едва мог удержаться от смеха. — Не бойся, — прибавил он, хитро взглянув на Грушницкого, — все вздор на свете!.. Натура — дура, судьба — индейка, а жизнь — копейка!
— Нет, я, я более всех виновата! — говорила Дунечка,
обнимая и целуя мать, — я польстилась на его деньги, но, клянусь,
брат, я и не воображала, чтоб это был такой недостойный человек! Если б я разглядела его раньше, я бы ни на что не польстилась! Не вини меня,
брат!
Николай Петрович бросился
обнимать своего
брата.
— А я хорошо приготовился! Просто,
брат, позволь тебя
обнять, пожелать тебе всего хорошего, и вернись к нам поскорее!
Обняв ноги, он положил подбородок на колени, двигал челюстями и не слышал, как вошел
брат. Когда Клим спросил у него книгу Некрасова, оказалось, что ее нет у Дмитрия, но отец обещал подарить ее.
Он хотел броситься
обнимать меня; слезы текли по его лицу; не могу выразить, как сжалось у меня сердце: бедный старик был похож на жалкого, слабого, испуганного ребенка, которого выкрали из родного гнезда какие-то цыгане и увели к чужим людям. Но обняться нам не дали: отворилась дверь, и вошла Анна Андреевна, но не с хозяином, а с
братом своим, камер-юнкером. Эта новость ошеломила меня; я встал и направился к двери.
Все, что было высшего и благовоспитанного, ринулось к нему в тюрьму; Ришара целуют,
обнимают: «Ты
брат наш, на тебя сошла благодать!» А сам Ришар только плачет в умилении: «Да, на меня сошла благодать!
«Теперь проводи — ко,
брат, меня до лестницы», сказал Кирсанов, опять обратясь к Nicolas, и, продолжая по-прежнему
обнимать Nicolas, вышел в переднюю и сошел с лестницы, издали напутствуемый умиленными взорами голиафов, и на последней ступеньке отпустил горло Nicolas, отпихнул самого Nicolas и пошел в лавку покупать фуражку вместо той, которая осталась добычею Nicolas.
Двоюродный
брат, только что выпущенный из училища офицер, тихо подошел к нам и дружески
обнял обоих.
11 августа Пущин писал
брату Николаю, что «наконец,
обнял»
брата Михаила 5 августа.]
Вероятно, вы видели фельдмаршальшу, сестру Сергея Григорьевича, и порадовались, что
брат будет иметь отраду
обнять ее. Она у нас погостила сутки, и у меня со всей нашей артелью субботничала.
Обнимаю вас, добрый друг. Передайте прилагаемое письмо Созоновичам. Барон [Барон — В. И. Штейнгейль.] уже в Тобольске — писал в день выезда в Тары. Спасибо племяннику-ревизору, [Не племянник, а двоюродный
брат декабриста И. А. Анненкова, сенатор H. Н. Анненков, приезжавший в Сибирь на ревизию.] что он устроил это дело. — 'Приветствуйте ваших хозяев — лучших людей. Вся наша артель вас
обнимает.
Все здоровы,
обними за нас и
брата Михаилу.
Ф. Б. Вольф писал об этом свидании И. И. Пущину: «Какая мне была радость
обнять вашего
брата, доброго, уважаемого, как вы.
Мне казалось, как неизъяснимо сладостно должно вам было быть —
обнять в глуши Сибири
брата и такого доброго
брата.
Обнимаю тебя с женой и детьми.
Обними всех наших. Действуй, друг, и вспоминай твоего
брата Jeannot. Когда же Петр ко мне напишет?…
Затем тотчас же, точно привидение из люка, появился ее сердечный друг, молодой полячок, с высоко закрученными усами, хозяин кафешантана. Выпили вина, поговорили о ярмарке, о выставке, немножко пожаловались на плохие дела. Затем Горизонт телефонировал к себе в гостиницу, вызвал жену. Познакомил ее с теткой и с двоюродным
братом тетки и сказал, что таинственные политические дела вызывают его из города. Нежно
обнял Сару, прослезился и уехал.
Он
обнял Любку за стан и поглядел на нее ласковыми, почти влюбленными глазами, хотя сам подумал сейчас же, что смотрит на нее, как отец или
брат.
— Не вините и меня. Как давно хотел я вас
обнять как родного
брата; как много она мне про вас говорила! Мы с вами до сих пор едва познакомились и как-то не сошлись. Будем друзьями и… простите нас, — прибавил он вполголоса и немного покраснев, но с такой прекрасной улыбкой, что я не мог не отозваться всем моим сердцем на его приветствие.
Теперь, когда я окончательно сжился с «дурным обществом», грустная улыбка Маруси стала мне почти так же дорога, как улыбка сестры; но тут никто не ставил мне вечно на вид мою испорченность, тут не было ворчливой няньки, тут я был нужен, — я чувствовал, что каждый раз мое появление вызывает румянец оживления на щеках девочки. Валек
обнимал меня, как
брата, и даже Тыбурций по временам смотрел на нас троих какими-то странными глазами, в которых что-то мерцало, точно слеза.
Он воскрес и для вас, бедные заключенники, несчастные, неузнанные странники моря житейского! Христос сходивший в ад, сошел и в ваши сердца и очистил их в горниле любви своей. Нет татей, нет душегубов, нет прелюбодеев! Все мы
братия, все мы невинны и чисты перед гласом любви, всё прощающей всё искупляющей…
Обнимем же друг друга и всем существом своим возгласим:"Други!
братья! воскрес Христос!"
Она встретила спокойным взглядом его сокрушенный взгляд,
обняла его, как
брата, и поцеловала три раза, без страха и замешательства, ибо в этом прощальном лобзании уже не было того чувства, которое за два месяца, у ограды морозовского сада, кинуло ее в объятия князя невольно и бессознательно.
Отца и
братьев обнимает,
Подружек видит молодых
И старых мамушек своих —
Забыты плен и разлученье!
Червь зловредный — я вас беспокою?
Раздавите гадину ногою!
Что жалеть? Приплюсните скорей!
Отчего меня вы не учили,
Не дали исхода дикой силе?
Вышел бы из червя — муравей!
Я бы умер,
братьев обнимая,
А бродягой старым умирая, —
Призываю мщенье на людей!
Наконец мы расстались. Я
обнял и благословил дядю. «Завтра, завтра, — повторял он, — все решится, — прежде чем ты встанешь, решится. Пойду к Фоме и поступлю с ним по-рыцарски, открою ему все, как родному
брату, все изгибы сердца, всю внутренность. Прощай, Сережа. Ложись, ты устал; а я уж, верно, во всю ночь глаз не сомкну».
— Шайка русских разбойников или толпа польской лагерной челяди ничего не доказывают. Нет, Алексей: я уважаю храбрых и благородных поляков. Придет время, вспомнят и они, что в их жилах течет кровь наших предков, славян; быть может, внуки наши
обнимут поляков, как родных
братьев, и два сильнейшие поколения древних владык всего севера сольются в один великий и непобедимый народ!
Александра Павловна поспешно распечатала письмо своего
брата. Оно состояло в нескольких строках. В первом порыве радости он уведомлял сестру, что сделал предложение Наталье, получил ее согласие и Дарьи Михайловны, обещался больше написать с первой почтой и заочно всех
обнимал и целовал. Видно было, что он писал в каком-то чаду.
Между тем отец и сын со слезами
обнимали, целовали друг друга и не замечали, что недалеко от них стояло существо, им совершенно чуждое, существо забытое, но прекрасное, нежное, женщина с огненной душой, с душой чистой и светлой как алмаз; не замечали они, что каждая их ласка или слеза были для нее убивственней, чем яд и кинжал; она также плакала, — но одна, — одна — как плачет изгнанный херувим, взирая на блаженство своих
братьев сквозь решетку райской двери.
Всё равно… они все ведут к смерти; — но я не позволю низкому, бездушному человеку почитать меня за свою игрушку… ты или я сама должна это сделать; — сегодня я перенесла обиду, за которую хочу, должна отомстить…
брат! не отвергай моей клятвы… если ты ее отвергнешь, то берегись… я сказала, что не перенесу этого… ты будешь добр для меня; ты примешь мою ненависть, как дитя мое; станешь лелеять его, пока оно вырастет и созреет и смоет мой позор страданьями и кровью… да, позор… он, убийца,
обнимал, целовал меня… хотел… не правда ли, ты готовишь ему ужасную казнь?..
Об Алексее он думал насильно, потому что не хотел думать о Никите, о Тихоне. Но когда он лёг на жёсткую койку монастырской гостиницы, его снова
обняли угнетающие мысли о монахе, дворнике. Что это за человек, Тихон? На всё вокруг падает его тень, его слова звучат в ребячливых речах сына, его мыслями околдован
брат.
Прощаясь,
братья обнялись.
Обнимать Никиту было неудобно. Он не благословил
брата, правая рука его запуталась в рукаве рясы, и Пётр подумал, что запуталась она нарочно. Упираясь горбом в живот его, Никита глухо попросил...
Гордей Карпыч (утирает слезу). А вы и в самом деле думали, что нет?! (Поднимает
брата.) Ну,
брат, спасибо, что на ум наставил, а то было свихнулся совсем. Не знаю, как и в голову вошла такая гнилая фантазия. (
Обнимает Митю и Любовь Гордеевну.) Ну, дети, скажите спасибо дяде Любиму Карпычу да живите счастливо.
Обнял я его и поцеловал, как
брата после долгой разлуки, и больше ни слова не нашлось у нас сказать друг другу; улыбаясь, молча разошлись.
Едва успел
обнять изгнанник
брата,
Уж клевета и зависть — всё над ним!
Краснов. Ну, да уж ау,
брат! Ничего не поделаешь! Как люблю, так и
обнимаю. Значит, от души, без фальши. Небось не сахарная, не развалишься.
Краснов. Ишь ты какая! (
Обнимает ее.) Знаю я вашего
брата. Ну, да мало ль что! А ты вот подожди меня часик, авось в час-то не умрешь! (Целует ее.) Ну, прощай! А то с тобой, пожалуй, эдак и вправду останешься. Ведь вы на соблазн человеческий созданы на свете! (Идет.)
Маленькие
братья и сестры
обнимали и поздравляли ее, а также и Шатова, которого все очень любили.
Фроим радостно улыбнулся, и оба
брата пошли к дому. Израиль с ласковой заботой
обнял его за талию и говорил что-то, наклоняясь к нему.
В самую ту минуту, как я
обнимал и поздравлял моего друга с благополучным окончанием такой беды, прибежали его испуганные
братья, кроме виноватого; я поспешил их успокоить, что никакой важности нет, да они и сами в том сейчас убедились.
Мишка (подходит сзади и
обнимает его). Ну, не сердись, Сережа, я ведь нарочно. У тебя голос прямо,
брат, для оперы.
— Пиши,
брат, пиши, успеешь; я еще умоюсь, побреюсь, фрак почищу. Ну,
брат Вася, мы будем довольны и счастливы!
Обними меня, Вася!
Глагольев 2. Дай тысячу рублей! Я при тебе вручу ей эту тысячу! На этой самой скамье я
обнял ее, поцеловал и поторговался… Клянусь! Чего же тебе еще нужно? Для того я и прогнал тебя, чтобы с нею поторговаться! Он не верит, что я умею побеждать женщин! Предложи ей две тысячи, и она твоя! Знаю я женщин,
брат!
Володя
обнимает мать, сестру и
брата, еще раз подбегает к рыдающей няне, чтобы поцеловать ее, и торопливо спускается с лестницы вместе с адмиралом, который вызвался проводить племянника на пароход.
И Дуль-Дуль кинулся на грудь своего верного слуги,
обнимая его шею, целуя его слепые глаза. Потом он велел освободить черного принца Аго и,
обняв его, как
брата, подарил ему свободу.
Тася тихо плакала. Теперь она не чувствовала ни озлобления, ни гнева. Вид исхудалой, измученной Леночки, которую она не видела после печального происшествия, теперь лучше всяких слов доказал ей, как она виновата. Но Тася была слишком избалована и горда, чтобы показать другим свое раскаяние. Она молча, хмуря брови и кусая губы, поцеловала руку матери,
обняла наскоро
брата и села в коляску, стараясь не обнаружить своего волнения.
— Эх, Иван Иванович, ну что ты с ним связываешься? — обратился он к Киселеву,
обняв его за плечи, и шутливо махнул рукою в сторону Даева. — Эти новые люди — народ отпетый, с ними,
брат, не столкуешься. Нам их с тобою и не понять, — всех этих декадентов, символистов, марксистов, велосипедистов… Ну, а вот она наконец, и Наталья Александровна.
Любовь и горькая жалость были во мне. Я
обнял его и целовал — нежно, как маленького, беззащитного
брата. Алексей вдруг всхлипнул,
обнял мою шею и тоже крепко поцеловал меня. И я чувствовал, как страшно пусто и как страшно холодно в его душе.
Действительно, это были Юрий Денисович, Лидочка и князь Виталий; они подъехали к крыльцу в коляске, запряженной тройкой. Юрий Денисович быстро вышел из экипажа и
обнял разом всех троих мальчуганов, которых не видел такое долгое время. Лидочка с помощью князя Виталия тоже вышла из коляски и бросилась к
братьям.
Оказалось, что слуги ошиблись; это приехал из Александровской слободы князь Никита, с разрешения царя опередивший его по дороге. С ним было множество слуг. С радостным лицом
обнял он
брата, поцеловал племянницу и дружески поздоровался с князем Владимиром, Яковом Потаповичем и священником отцом Михаилом.
— Ты не знаешь меня, Фриц! я
обнял бы этого челядинца, как
брата, хотя бы он был чернее трубочиста. Но к чему твоя сказка?